умении заговорил администратор. - Да смешно говорить! - пронзительно закричал Римский, - разговаривал или не разговаривал, а не может он быть сейчас в Ялте! Это смешно! - Он пьян... - сказал Варенуха. - Кто пьян? - спросил Римский, и опять оба уставились друг на друга. Что телеграфировал из Ялты какой-то самозванец или сумасшедший, в этом сомнений не было; но вот что было странно: откуда же ялтинский мистификатор знает Воланда, только вчера приехавшего в Москву? Откуда он знает о связи между Лиходеевым и Воландом? - "Гипнозом..." - повторял Варенуха слово из телеграммы, - откуда же ему известно о Воланде? - Он поморгал глазами и вдруг вскричал решительно: - Да нет, чепуха, чепуха, чепуха! - Где он остановился, этот Воланд, черт его возьми? - спросил Римский. Варенуха немедленно соединился с интуристским бюро и, к полному удивлению Римского, сообщил, что Воланд основался в квартире Лиходеева. Набрав после этого номер Лиходеевской квартиры, Варенуха долго слушал, как густо гудит в трубке. Среди этих гудков откуда-то издалека послышался тяжкий, мрачный голос, пропевший: "...скалы, мой приют..." - И Варенуха решил, что в телефонную сеть откуда-то прорвался голос из радио театра. - Не отвечает квартира, - сказал Варенуха, кладя трубку на рычаг, - попробовать разве позвонить еще... Он не договорил. В дверях появилась все та же женщина, и оба, и Римский и Варенуха, поднялись ей навстречу, а она вынула из сумки уже не белый, а какой-то темный листок. - Это уже становится интересно, - процедил сквозь зубы Варенуха, провожая взглядом поспешно уходящую женщину. Первый листком овладел Римский. На темном фоне фотографической бумаги отчетли