Никанор Иванович Босой, председатель домкома номер триста два-бис по Садовой? На это Никанор Иванович, рассмеявшись страшным смехом, ответил буквально так: - Я Никанор, конечно, Никанор! Но какой же я к шуту председатель! - То есть как? - спросили у Никанора Ивановича, прищуриваясь. - А так, - ответил он, - что ежели я председатель, то я сразу должен был установить, что он нечистая сила! А то что же это? Пенсне треснуло... весь в рванине... какой же он может быть переводчик у иностранца! - Про кого говорите? - спросили у Никанора Ивановича. - Коровьев! - вскричал Никанор Иванович, - в пятидесятой квартире у нас засел! Пишите Коровьев. Его немедленно надо изловить! Пишите: шестое парадное, там он. - Откуда валюту взял? - задушевно спросили у Никанора Ивановича. - Бог истинный, бог всемогущий, - заговорил Никанор Иванович, - все видит, а мне туда и дорога. В руках никогда не держал и не подозревал, какая такая валюта! Господь меня наказует за скверну мою, - с чувством продолжал Никанор Иванович, то застегивая рубашку, то расстегивая, то крестясь, - брал! Брал, но брал нашими советскими! Прописывал за деньги, не спорю, бывало. Хорош и наш секретарь Пролежнев, тоже хорош! Прямо скажем все воры в домоуправлении. Но валюты я не брал! На просьбу не валять дурака, а рассказывать, как попали доллары в вентиляцию, Никанор Иванович стал на колени и качнулся, раскрывая рот, как бы желая проглотить паркетную шашку. - Желаете, - промычал он, - землю буду есть, что не брал? А Коровьев - он черт. Всякому терпенью положен предел, и за столом уже повысили голос, намекнули Никанору Ивановичу, ему пора заговорить на человеческом языке. Тут комнату