горько заговорил буфетчик, - являюсь заведующим буфетом театра Варьете... Артист вытянул вперед руку, на пальцах которой сверкали камни, как бы заграждая уста буфетчику, и заговорил с большим жаром: - Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно! - Я извиняюсь, - заговорил ошеломленный нападением Андрей Фокич, - я не по этому делу, и осетрина здесь ни при чем. - То есть как это ни при чем, если она испорчена! - Осетрину прислали второй свежести, - сообщил буфетчик. - Голубчик, это вздор! - Чего вздор? - Вторая свежесть - вот что вздор! Свежесть бывает только одна - первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая! - Я извиняюсь, - начал было опять буфетчик, не зная как отделаться от придирающегося к нему артиста. - Извинить не могу, - твердо сказал тот. - Я не по этому делу пришел, - совсем расстраиваясь проговорил буфетчик. - Не по этому? - удивился иностранный маг, - а какое же еще дело могло привести вас ко мне? Если память не изменяет мне, из лиц, близких вам по профессии, я знался только с одной маркитанткой, но и то давно, когда вас не было на свете. Впрочем, я рад. Азазелло! Табурет господину заведующему буфетом!