ко завыл, но было уже поздно. Через несколько секунд он, оседланный, летел куда-то к черту из Москвы, рыдая от горя. - Требую возвращения моего нормального облика! - вдруг не то исступленно, не то моляще прохрипел и захрюкал боров, - я не намерен лететь на незаконное сборище! Маргарита Николаевна, вы обязаны унять вашу домработницу. - Ах, так я теперь тебе домработница? Домработница? - вскрикивала Наташа, нащипывая ухо борову, - я была богиня? Ты меня как называл? - Венера! - плаксиво отвечал боров, пролетая над ручьем, журчащим меж камней, и копытцами задевая с шорохом за кусты орешника. - Венера! Венера! - победно прокричала Наташа, подбоченившись одной рукой, а другую простирая к луне, - Маргарита! Королева! Упросите за меня, чтоб меня ведьмой оставили. Вам все сделают, вам власть дана! И Маргарита отозвалась: - Хорошо, я обещаю! - Спасибо! - прокричала Наташа и вдруг закричала резко и как-то тоскливо: - Гей! Гей! Скорей! Скорей! А ну-ка надбавь! - она сжала пятками похудевшие в безумной скачке бока борова, и тот рванул так, что опять распорол воздух, и через мгновенье Наташа уже была видна впереди, как черная точка, а потом и совсем пропала, и шум ее полета растаял. Маргарита летела по-прежнему медленно в пустынной и неизвестной местности, над холмами, усеянными редкими валунами, лежащими меж отдельных громадных сосен. Маргарита летела и думала о том, что она, вероятно, где-то очень далеко от Москвы. Щетка летела не над верхушками сосен, а уже между их стволами, с одного боку посеребренными луной. Легкая тень летящей скользила по земле впереди - теперь луна светила в спину Маргарите. Маргарита чувствовала близость воды и догадывалась, что ц