меры этого помещения. Каким образом все это может втиснуться в московскую квартиру? Просто-напросто никак не может". Как ни мало давала свету коровьевская лампадка, Маргарита поняла, что она находится в совершенно необъятном зале, да еще с колоннадой, темной и по первому впечатлению бесконечной. Возле какого-то диванчика Коровьев остановился, поставил свою лампадку на какую-то тумбу, жестом предложил Маргарите сесть, а сам поместился подле в живописной позе - облокотившись на тумбу. - Разрешите мне представиться вам, - заскрипел Коровьев, - Коровьев. Вас удивляет, что нет света? Экономия, как вы, конечно, подумали? Ни-ни-ни. Пусть первый попавшийся палач, хотя бы один из тех, которые сегодня, немного позже будут иметь честь приложиться к вашему колену, на этой же тумбе оттяпает мне голову, если это не так. Просто мессир не любит электрического света, и мы дадим его в самый последний момент. И тогда, поверьте, недостатка в нем не будет. Даже, пожалуй, хорошо было бы, если б его было поменьше. Коровьев понравился Маргарите, и трескучая его болтовня подействовала на нее успокоительно. - Нет, - ответила Маргарита, - более всего меня поражает, где все это помещается. - Она повела рукой, подчеркивая при этом необъятность зала. Коровьев сладко ухмыльнулся, отчего тени шевельнулись в складках у его носа. - Самое несложное из всего! - ответил он. - Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. Скажу вам более, уважаемая госпожа, до черт знает каких пределов! Я, впрочем, - продолжал болтать Коровьев, - знавал людей, не имевших никакого представления не только о пятом измерении, но и вообще ни о чем не имевших