оровьев, и какие-то бумаги и книги оказались у него в руках, - история болезни вашей? - Да. Коровьев швырнул историю болезни в камин. - Нет документа, нет и человека, - удовлетворенно говорил Коровьев, - а это - домовая книга вашего застройщика? - Да-а... - Кто прописан в ней? Алоизий Могарыч? - Коровьев дунул в страницу домовой книги, - раз, и нету его, и, прошу заметить, не было. А если застройщик удивится, скажите, что ему Алоизий снился. Могарыч? Какой такой Могарыч? Никакого Могарыча не было. - Тут прошнурованная книга испарилась из рук Коровьева. - И вот она уже в столе у застройщика. - Вы правильно сказали, - говорил мастер, пораженный чистотой работы Коровьева, - что раз нет документа, нету и человека. Вот именно меня-то и нет, у меня нет документа. - Я извиняюсь, - вскричал Коровьев, - это именно галлюцинация, вот он ваш документ, - и Коровьев подал мастеру документ. Потом он завел глаза и сладко прошептал Маргарите: - А вот и ваше имущество, Маргарита Николаевна, - и он подал Маргарите тетрадь с обгоревшими краями, засохшую розу, фотографию и, с особой бережливостью, сберегательную книжку, - десять тысяч, как вы изволили внести, Маргарита Николаевна. Нам чужого не надо. - У меня скорее лапы отсохнут, чем я прикоснусь к чужому, - напыжившись воскликнул кот, танцуя на чемодане, чтобы умять в него все экземпляры злополучного романа. - И ваш документик также, - продолжал Коровьев, подавая Маргарите документ, и затем, обратившись к Воланду, почтительно доложил: - Все, мессир! - Нет, не все, - ответил Воланд, отрываясь от глобуса. - Куда прикажете, моя дорогая донна, девать вашу свиту? Мне она лично не нужна. Тут в откры