с, не выплачивались ли кому деньги во дворце Каифы, мне сказали категорически, что этого не было. - Ах так? Ну, что же, не выплачивались, стало быть не выплачивались. Тем труднее будет найти убийц. - Совершенно верно, прокуратор. - Да, Афраний, вот что мне внезапно пришло в голову: не покончил ли он сам с собой? - О нет, прокуратор, - даже откинувшись от удивления в кресле, ответил Афраний, - простите меня, но это совершенно невероятно! - Ах, в этом городе все вероятно! Я готов спорить, что через самое короткое время слухи об этом поползут по всему городу. Тут Афраний метнул в прокуратора свой взгляд, подумал и ответил: - Это может быть, прокуратор. Прокуратор, видимо, все не мог расстаться с этим вопросом об убийстве человека из Кириафа, хотя и так уж все было ясно, и спросил даже с некоторой мечтательностью: - А я желал бы видеть, как они убивали его. - Убит он с чрезвычайным искусством, прокуратор, - ответил Афраний, с некоторой иронией поглядывая на прокуратора. - Откуда же вы это-то знаете? - Благоволите обратить внимание на мешок, прокуратор, - ответил Афраний, - я вам ручаюсь за то, что кровь Иуды хлынула волной. Мне приходилось видеть убитых, прокуратор, на своем веку! - Так что он, конечно, не встанет? - Нет, прокуратор, он встанет, - ответил, улыбаясь философски, Афраний - когда труба мессии, которого здесь ожидают, прозвучит над ним. Но ранее он не встанет! - Довольно, Афраний. Этот вопрос ясен. Перейдем к погребению. - Казненные погребены, прокуратор. - О Афраний, отдать вас под суд было бы преступлением. Вы достойны высочайшей награды. Как было? Афраний начал рассказывать и рассказал, что