к нему внутрь - что он там думает... вы ахнете! - и Иван Николаевич зловеще рассмеялся. Рюхин тяжело дышал, был красен и думал только об одном, что он отогрел у себя на груди змею, что он принял участие в том, кто оказался на поверку злобным врагом. И главное, и поделать ничего нельзя было: не ругаться же с душевнобольным?! - А почему вас, собственно, доставили к нам? - спросил врач, внимательно выслушав обличения Бездомного. - Да черт их возьми, олухов! Схватили, связали какими-то тряпками и поволокли в грузовике! - Позвольте вас спросить, вы почему в ресторан пришли в одном белье? - Ничего тут нету удивительного, - ответил Иван, - пошел я купаться на Москва-реку, ну и попятили мою одежу, а эту дрянь оставили! Не голым же мне по Москве идти? Надел что было, потому что спешил в ресторан к Грибоедову. Врач вопросительно посмотрел на Рюхина, и тот хмуро пробормотал: - Ресторан так называется. - Ага, - сказал врач, - а почему так спешили? Какое-нибудь деловое свидание? - Консультанта я ловлю, - ответил Иван Николаевич и тревожно оглянулся. - Какого консультанта? - Вы Берлиоза знаете? - спросил Иван многозначительно. - Это... Композитор? Иван расстроился. - Какой там композитор? Ах да, да нет! Композитор - это однофамилец Миши Берлиоза! Рюхину не хотелось ничего говорить, но пришлось объяснить. - Секретаря МАССОЛИТа Берлиоза сегодня вечером задавило трамваем на Патриарших. - Не ври ты, чего не знаешь! - рассердился на Рюхина Иван, - я, а не ты был при этом! Он его нарочно под трамвай пристроил! - Толкнул? - Да при чем здесь "толкнул"? - сердясь на общую бестолковость, воскликнул Иван