тельные буфеты, тир и открытая эстрада. Убранство кабинета, помимо письменного стола, заключалось в пачке старых афиш, висевших на стене, маленьком столике с графином воды, четырех креслах и в подставке в углу, на котором стоял запыленный давний макет какого-то обозрения. Ну, само собой разумеется, что, кроме того была в кабинете небольших размеров потасканная, облупленная несгораемая касса, по левую руку Римского, рядом с письменным столом. Сидящий за столом Римский с самого утра находился в дурном расположении духа, а Варенуха, в противоположность ему, был очень оживлен и как-то особенно беспокойно деятелен. Между тем выхода его энергии не было. Варенуха прятался сейчас в кабинете у финдиректора от контрамарочников, которые отравляли ему жизнь, в особенности дни перемены программы. А сегодня как раз такой день. Лишь только начинал звенеть телефон, Варенуха брал трубку и лгал в нее: - Кого? Варенуху? Его нету. Вышел из театра. - Позвони ты, пожалуйста, Лиходееву еще раз, - раздраженно сказал Римский. - Да нету его дома. Я уже Карпова посылал. Никого нету в квартире. - Черт знает, что такое, - шипел Римский, щелкая на счетной машинке. Дверь открылась, и капельдинер втащил толстую пачку только что напечатанных дополнительных афиш. На зеленых листах крупными красными буквами было написано: Сегодня и ежедневно в театре Варьете сверх программы: Профессор Воланд Сеансы черной магии с полным ее разоблачением. Варенуха, отойдя от афиши наброшенной им на макет, полюбовался на нее и приказал капельдинеру немедленно пустить все экземпляры в расклейку.