долеть. Опытный Максимилиан Андреевич знал, что для этого первым и непременным шагом должен быть следующий шаг: нужно во что бы то ни стало, хотя бы временно, прописаться в трех комнатах покойного племянника. В пятницу днем Максимилиан Андреевич вошел в дверь комнаты, в которой помещалось домоуправление дома N 302-бис по Садовой улице в Москве. В узенькой комнате, где на стенах висел старый плакат, изображавший в нескольких картинках способы оживления утонувших в реке, за деревянным столом в полном одиночестве сидел средних лет небритый человек с встревоженными глазами. - Могу ли я видеть председателя правления? - вежливо осведомился экономист-плановик, снимая шляпу и ставя свой чемоданчик на порожний стул. Этот, казалось бы, простенький вопрос почему-то расстроил сидящего, так что он даже изменился в лице. Кося в тревоге глазами, он пробормотал невнятно, что председателя нету. - Он на квартире у себя? - спросил Поплавский. - У меня срочнейшее дело. Сидящий ответил опять-таки очень несвязно. Но всегда можно было догадаться, что председателя на квартире нету. - А когда он будет? Сидящий ничего не ответил на это и с какою-то тоской поглядел в окно. "Ага!" - сказал сам себе умный Поплавский и осведомился о секретаре. Странный человек за столом даже побагровел от напряжения и сказал невнятно опять-таки, что секретаря тоже нету... когда он придет, неизвестно и... что секретарь болен... "Ага!.." - сказал себе Поплавский. - Но кто-нибудь же есть в правлении? - Я, слабым голосом отозвался человек. - Видите ли, - внушительно заговорил Поплавский, - я являюсь единственным наследником покойного Берлиоза, моего племян