ника, погибшего, как известно, на Патриарших, - и я обязан, согласно закону, принять наследство, заключающееся в нашей квартире номер пятьдесят... - Не в курсе я, товарищ, - тоскливо перебил человек. - Но позвольте, - звучным голосом сказал Поплавский, - вы член правления и обязаны... И тут в комнату вошел какой-то гражданин. При виде вошедшего сидящий за столом побледнел. - Член правления Пятнажко? - спросил у сидящего вошедший. - Я, - чуть слышно ответил тот. Вошедший что-то прошептал сидящему, и тот, совершенно расстроенный, поднялся со стула, и через несколько секунд Поплавский остался один в пустой комнате правления. "Эх, какое осложнение! И нужно ж было, чтоб их всех сразу..." - с досадой думал Поплавский, пересекая асфальтовый двор и спеша в квартиру N 50. Лишь только экономист-плановик позвонил, дверь открыли, и Максимилиан Андреевич вошел в полутемную переднюю. Удивило его несколько то обстоятельство, что непонятно было, кто ему открыл: в передней никого не было, кроме громаднейшего черного кота, сидящего на стуле. Максимилиан Андреевич покашлял, потопал ногами, и когда дверь кабинета открылась, и в переднюю вышел Коровьев. Максимилиан Андреевич поклонился ему вежливо, но с достоинством, и сказал: - Моя фамилия Поплавский. Я являюсь дядей... Не успел он договорить, как Коровьев выхватил из кармана грязный платок, уткнулся в него носом и заплакал. - ...Покойного Берлиоза... - Как же, как же, - перебил Коровьев, отнимая платок от лица. - Я как только глянул на вас, догадался, что это вы! - тут он затрясся от слез и начал вскрикивать: - Горе-то, а? Ведь это что ж такое делается? А? - Трамваем задавило? - ше