Все это хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона. Банга зарычал на луну, и скользкая, как бы укатанная маслом, голубая дорога перед прокуратором провалилась. Он открыл глаза, и первое, что вспомнил, это что казнь была. Первое, что сделал прокуратор, это привычным жестом вцепился в ошейник Банги, потом больными глазами стал искать луну и увидел, что она немного отошла в сторону и посеребрилась. Ее свет перебивал неприятный, беспокойный свет, играющий на балконе перед самыми глазами. В руках у кентуриона Крысобоя пылал и коптил факел. Держащий его со страхом и злобой косился на страшного зверя, приготовившегося к прыжку. - Не трогать, Банга, - сказал прокуратор больным голосом и кашлянул. Заслонясь от пламени рукою, он продолжал: - И ночью, и при луне мне нет покоя. О, боги! У вас тоже плохая должность, Марк. Солдат вы калечите... В величайшем изумлении Марк глядел на прокуратора, и тот опомнился. Чтобы загладить напрасные слова, произнесенные со сна, прокуратор сказал: - Не обижайтесь, кентурион, мое положение, повторяю, еще хуже. Что вам надо? - К вам начальник тайной стражи, - спокойно сообщил Марк. - Зовите, зовите, - прочищая горло кашлем, приказал прокуратор и стал босыми ногами нашаривать сандалии. Пламя заиграло на колонах, застучали калиги кентуриона по мозаике. Кентурион вышел в сад. - И при луне мне нет покоя, - скрипнув зубами, сам себе сказал прокуратор. На балконе вместо кентуриона появился человек в капюшоне. - Банга, не трогать, - тихо сказал прокуратор и сдавил затылок пса. Прежде чем начать говорить, Афраний, по своему обыкновению, огляделся и ушел в тень и, убедившись, что, кроме Банги, лишних на балконе нет, тихо с