ь, спросила гражданка. - Безусловно, - с достоинством ответил Коровьев. - Ваши удостоверения? - повторила гражданка. - Прелесть моя... - начал нежно Коровьев. - Я не прелесть, - перебила его гражданка. - О, как это жалко, - разочарованно сказал Коровьев и продолжал: - ну, что ж, если вам не угодно быть прелестью, что было бы весьма приятно, можете не быть ею. Так вот, чтобы убедиться в том, что Достоевский - писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем. Да я полагаю, что у него и удостоверения никакого не было! Как ты думаешь? - обратился Коровьев к Бегемоту. - Пари держу, что не было, - ответил тот, ставя примус на стол рядом с книгой и вытирая пот рукою на закопченном лбу. - Вы не Достоевский, - сказала гражданка, сбиваемая с толку Коровьевым. - Ну, почем знать, почем знать, - ответил тот. - Достоевский умер, - сказала гражданка, но как-то не очень уверенно. - Протестую, - горячо воскликнул Бегемот. - Достоевский бессмертен! - Ваши удостоверения, граждане, - сказала гражданка. - Помилуйте, это, в конце концов, смешно, - не сдавался Коровьев, - вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет! Почем вы знаете, какие замыслы роятся у меня в голове? Или в этой голове? - и он указал на голову Бегемота, с которой тот тотчас снял кепку, как бы для того, чтобы гражданка могла получше осмотреть ее. - Пропустите, граждане, - уже нервничая, сказала она. Коровьев и Бегемот посторонились пропустили какого-то писателя в сером костюме, в летней без галстука белой рубашке, ворот